Валентина Звонушкина

Валентина Звонушкина проживает в городе Витебск, Беларусь. Родной город - Витебск. Из открытых источников получены следующие сведения: информация о высшем и среднем образовании.

О ВЫСТУПЛЕНИИ В. В. МАЯКОВСКОГО В ОДЕССЕ. Из дневника Льва Рудольфовича Когана, предположительно 20–23 февраля 1924 года. Вечер состоялся в малопосещаемом театре при бывшей Северной гостинице (в Театральном переулке), где раньше помещался кафешантан. Подходя к входу, я увидел множество студентов, старавшихся пробраться без билетов. В это время подошёл и Маяковский. Студенты окружили его с просьбой помочь им. Маяковский скомандовал: — Становись в очередь, в затылок! Не толпиться у входа! Театр был полон. Молодежь заполнила балкон. Интеллигенция и мещанская публика восседали в партере. Все ожидали, будет ли скандал. Ради этого, собственно, пришли и деньги платили. Маяковский вышел на сцену в пальто и шляпе. Пальто снял и аккуратно положил на спинку кресла, шляпу — на стол, вынул из кармана книжку. Его встретили аплодисментами. Он коротко поклонился и деловито приступил к чтению. Читал он воистину замечательно. И голос чудный, богатый интонациями, сильный, звучный и гибкий, и разнообразие оттенков, великолепное умение без всяких ухищрений передать деталь — цветовую или звуковую. Он явно был стихотворцем, оратором, трибуном, рождённым говорить с массой. Публика партера, явно пришедшая ради скандала, была заворожена. Те самые стихи, которые в печатном виде казались непонятными, насильственно разорванными по рубленым строчкам, оказались вполне понятными, ритмичными и, главное, не традиционными, и вполне сегодняшними, и поэтому очень близкими. Меня особенно поразило в его чтении стихотворение «Необычайное происшествие на даче». Он кончил его патетически бодро и сильно: Светить всегда, светить везде, до дней последних донца, светить — и никаких гвоздей! Вот лозунг мой… Он сделал сильное ударение на слове «мой» и прибавил, как бы бросив мимоходом, обыкновенным голосом: … и солнца. Он делал вид, что читал по книге. На самом деле — читал наизусть, поглядывая из-под опущенных век на публику и следя за впечатлением. Окончив чтение стихотворения, он делал паузу, перелистывая страницы книги, словно взвешивая, что бы ещё прочитать. Во втором отделении Маяковский разговаривал с публикой и отвечал на присланные ему записки. Его ответы были кратки, почти афористичны, оригинальны и очень остроумны. — Ну, кто ещё хочет поговорить? — спросил он, пряча в карман кучу записок, на которые уже ответил. — Владимир Владимирович, — раздался звонкий голос с балкона, — почему вы ломаете строчку? — А вы кто? — спросил в свою очередь Маяковский, — Я студент. — Ну а как вы сами думаете, почему я это делаю? Звонкий голос ответил вопросом: — А правда, что вам за каждую строчку платят рубль? В зале раздался гомерический хохот. Маяковский серьёзно ответил: — Правда. К сожалению, всего рубль. — Ну, тогда понятно, почему вы делите строчку на части, иногда даже на три, — задорно выкрикивал с балкона студент при общем хохоте. — Мне приятно это слышать, — иронически ответил Маяковский, — вижу, что вас кое-чему научили в институте, вы уже понимаете, что три больше одного. Тут же поднялся такой хохот, что несколько минут публика не могла успокоиться. — Поговорим серьёзно, — сказал Маяковский. — Не судите о работе поэта по-обывательски, мещански. Это пошлость. Говорят, мои стихи малопонятны, трудны. Одно из двух: либо я плохой поэт, либо вы плохие читатели. А так как я поэт хороший, то выходит, что вы плохие читатели… — Что такое? — взвыли в публике. — Вы читаете только глазами, а надо уметь читать и ушами. — Мы не ослы! — закричал кто-то. — В самом деле? — с улыбкой осведомился Маяковский. — Вот вы слышали сегодня мои стихи, были они непонятны? — Нет, эти понятны, — раздалось со всех сторон. — А вот эти-то стихи и считают обыкновенно непонятными. — В вашем чтении они понятны. — Ну так читайте как я. Вот и всё. Я дроблю строчку вот по

интересные